Есть совершенно замечательное состояние - еще не влюбленность, но уже её предвкушение. Те самые бабочки в животе.
Еще не видишь море, но у ветра уже вкус соли. Еще не пришла гроза, но воздух уже запах дождем.
Ты словно лыжник на вершине крутого спуска. В лицо бьет ветер, голову кружит от высоты, лыжи неудержимо скользят и от этого сумасшедше весело, дыханье перехватывает, а кровь закипает адреналином.
Ты наслаждаешься ветром, высотой, предвкушением и свободой выбора. И сверху тебе видно все пеньки и ухабы, которые ты может объедешь, может об них шмякнешься, а может на первом же сломаешь лыжи и полетишь головой в сугроб. Но тебе всё равно, ты же пока не решился ехать. Подумаешь - лыжи скользят. Ты всё контролируешь, ты знаешь, что еще успеваешь отпрыгнуть назад. Можно еще постоять, и еще, и еще...
И в какой-то момент ты уже летишь вниз сломя голову - хорошо, если не кубарем и хорошо, если успеваешь вспомнить, где там были какие пеньки.
А если сверху под снегом ничего не разглядел, и трасса казалась ровной и гладкой - вот будет тебе сюрпризов...

Но вот это состояние, когда в крови эндорфин с адреналином пьют на брудершафт... Оно дорого стоит, каким бы быстротечным не было.
Когда кто-то говорит, что никогда не влюблялся - его искренне жаль.

Но пеньки - это ладно. Гораздо обиднее, когда в глаз попадает снежинка, ты промаргиваешься - а перед тобой плоскость, гладкая как стол. Нет никакого склона и ехать некуда. Только человек начал нравиться, бабочки уже готовы к полёту, и вдруг какое-то слово, поступок - и человек перестает для тебя существовать. Вот это обидно. Ну зато не так болезненно, как пеньки.