Лисы приносят ЩАСТЬЕ.
Лак для ногтей и ржаной хлеб
читать дальшеЖили-были лак для ногтей и ржаной хлеб. Впрочем, вряд ли они жили. А вот были точно! Были они выброшены в один мусорный бак – там и встретились. А где еще могли встретиться хлеб и лак для ногтей? Взбалмошная особа, решившая их судьбу, оставила обоих на ресторанном столике – хлеб был объявлен черствым, а лак высохшим. А всему оставленному на столике дорога одна - в мусорный бак, а оттуда на свалку. «Ну, мне хоть есть что вспомнить, - сказал лак – где только я не бывал со своей хозяйкой! И везде было так ярко, так шумно, так весело. Жаль, что меня не часто вынимали из темной сумочки, но уж слышал я абсолютно все - могу исполнить весь репертуар трех выпусков Фабрики звезд! А что помнишь ты, черный ошметок?» « Я помню небо, и белые облака, и ласковый ветер, я помню запах дождя и травы, шорох колосьев и плеск реки» «Небо? Что такое небо?» «Небо…оно высоко-высоко, оно то бездонно голубое, то свинцово черное, а по вечерам оно нежно розовое с золотом» «Розовое с золотом – это красиво! - покивал лак для ногтей - У моей хозяйки была сумка розовая с золотом.. А что такое трава?» «Она зеленая, она колышется на ветру, а в ней прячутся цветы.» «Как-то в гостях меня случайно пролили на что-то подобное, - задумчиво сказал лак, вспомнив зеленый ковер – Ну, что такое аромат я знаю по лучше тебя – в моей сумке побывало столько духов, что я знаю все ароматы на свете! А что такое облака?» Но тут мусор выгрузили на свалку, и хлеб утащила бродячая собака . «Что ж, ему тоже было что вспомнить! - сказал сам себе лак – Жаль, что так и не успел рассказать про облака». И рядом уже не было никого, кто сказал бы ему, что вон те красивые белоснежные комки ваты на синем шелке –это они и есть - облака.
Ливень и пуговица
читать дальшеЖили-были ливень и пуговица… Ливень был теплый, летний и веселый. Он обожал начинаться без предупреждения, хохотать над разбегающимися прохожими, слушать, как весело визжат дети. Вымочить до нитки какую-нибудь зазевавшуюся девушку, и сразу закончиться, что бы бедняжка могла быстрее высохнуть на солнышке. Он был совсем не злой и всегда быстро заканчивался…
А пуговица... О, пуговица была просто красавицей. Она была сделана из граненого стекла и качалась на тонкой изящной ножке. В солнечный день она искрилась и сверкала не хуже драгоценного камня. В тайне от всех она считала себя бриллиантом.
Жила пуговица на выходном платье под самым воротничком. Платье было изящным, а маленькая сверкающая пуговица делало его по настоящему праздничным. Маленькая хозяйка надевала платье только в самых исключительных случаях.
Но однажды платье отдали в чистку. И нитка, за которую держалась пуговица, совсем ослабла. Когда платье несли по улице – прямо на вешалке, что бы не помялось - летевший мимо мальчишка на роликах махнул рукой, и нитка оборвалась. Красавица-пуговица упала на дорожку, и платье сразу стало просто платьем. Уже не праздничным.
Мимо шли прохожие, от их ног поднималась пыль, и вскоре пуговицу было не отличить от соседей-камешков.
Маленькая хозяйка, вернувшись домой и увидев пропажу, побежала на поиски, но где там! Разве найдешь на дороге маленькую пуговицу!
Пуговица видела, как мимо пробежали знакомые башмачки, она закричала « Я тут! Тут!», но конечно ее никто не услышал. Пуговице стало так горько, что она заплакала. «Ах! Меня уже принимают за камушек! Я такая несчастная! Я буду лежать тут веки вечные, и моя хозяйка никогда меня не найдет! Ах, если бы ни эта гадкая пыль! Я бы засверкала изо всех сил, и она сразу бы нашла меня! Ах, мне бы только засверкать!» Она так плакала, что из ее слез начался маленький ливень. Совсем крохотный. Но он разбудил большого, настоящего ливня, дремавшего среди ветвей – ливень посмотрел на плачущую пуговицу и плачущую девочку. Он рассмеялся раскатом первого грома и расправил плечи. Он начался сразу и без предупреждения. Он прибил всю пыль на дорожках и до блеска вымыл пуговицу. И сразу кончился, уступив место солнечным лучам.
Ах, как засверкала мокрая пуговица! Она никогда в жизни так не старалась. Она ловила и преломляла лучи всеми своими гранями.
И, конечно же, хозяйка её увидела. И обрадовалась ей как самому настоящему бриллианту.
читать дальшеЖили-были лак для ногтей и ржаной хлеб. Впрочем, вряд ли они жили. А вот были точно! Были они выброшены в один мусорный бак – там и встретились. А где еще могли встретиться хлеб и лак для ногтей? Взбалмошная особа, решившая их судьбу, оставила обоих на ресторанном столике – хлеб был объявлен черствым, а лак высохшим. А всему оставленному на столике дорога одна - в мусорный бак, а оттуда на свалку. «Ну, мне хоть есть что вспомнить, - сказал лак – где только я не бывал со своей хозяйкой! И везде было так ярко, так шумно, так весело. Жаль, что меня не часто вынимали из темной сумочки, но уж слышал я абсолютно все - могу исполнить весь репертуар трех выпусков Фабрики звезд! А что помнишь ты, черный ошметок?» « Я помню небо, и белые облака, и ласковый ветер, я помню запах дождя и травы, шорох колосьев и плеск реки» «Небо? Что такое небо?» «Небо…оно высоко-высоко, оно то бездонно голубое, то свинцово черное, а по вечерам оно нежно розовое с золотом» «Розовое с золотом – это красиво! - покивал лак для ногтей - У моей хозяйки была сумка розовая с золотом.. А что такое трава?» «Она зеленая, она колышется на ветру, а в ней прячутся цветы.» «Как-то в гостях меня случайно пролили на что-то подобное, - задумчиво сказал лак, вспомнив зеленый ковер – Ну, что такое аромат я знаю по лучше тебя – в моей сумке побывало столько духов, что я знаю все ароматы на свете! А что такое облака?» Но тут мусор выгрузили на свалку, и хлеб утащила бродячая собака . «Что ж, ему тоже было что вспомнить! - сказал сам себе лак – Жаль, что так и не успел рассказать про облака». И рядом уже не было никого, кто сказал бы ему, что вон те красивые белоснежные комки ваты на синем шелке –это они и есть - облака.
Ливень и пуговица
читать дальшеЖили-были ливень и пуговица… Ливень был теплый, летний и веселый. Он обожал начинаться без предупреждения, хохотать над разбегающимися прохожими, слушать, как весело визжат дети. Вымочить до нитки какую-нибудь зазевавшуюся девушку, и сразу закончиться, что бы бедняжка могла быстрее высохнуть на солнышке. Он был совсем не злой и всегда быстро заканчивался…
А пуговица... О, пуговица была просто красавицей. Она была сделана из граненого стекла и качалась на тонкой изящной ножке. В солнечный день она искрилась и сверкала не хуже драгоценного камня. В тайне от всех она считала себя бриллиантом.
Жила пуговица на выходном платье под самым воротничком. Платье было изящным, а маленькая сверкающая пуговица делало его по настоящему праздничным. Маленькая хозяйка надевала платье только в самых исключительных случаях.
Но однажды платье отдали в чистку. И нитка, за которую держалась пуговица, совсем ослабла. Когда платье несли по улице – прямо на вешалке, что бы не помялось - летевший мимо мальчишка на роликах махнул рукой, и нитка оборвалась. Красавица-пуговица упала на дорожку, и платье сразу стало просто платьем. Уже не праздничным.
Мимо шли прохожие, от их ног поднималась пыль, и вскоре пуговицу было не отличить от соседей-камешков.
Маленькая хозяйка, вернувшись домой и увидев пропажу, побежала на поиски, но где там! Разве найдешь на дороге маленькую пуговицу!
Пуговица видела, как мимо пробежали знакомые башмачки, она закричала « Я тут! Тут!», но конечно ее никто не услышал. Пуговице стало так горько, что она заплакала. «Ах! Меня уже принимают за камушек! Я такая несчастная! Я буду лежать тут веки вечные, и моя хозяйка никогда меня не найдет! Ах, если бы ни эта гадкая пыль! Я бы засверкала изо всех сил, и она сразу бы нашла меня! Ах, мне бы только засверкать!» Она так плакала, что из ее слез начался маленький ливень. Совсем крохотный. Но он разбудил большого, настоящего ливня, дремавшего среди ветвей – ливень посмотрел на плачущую пуговицу и плачущую девочку. Он рассмеялся раскатом первого грома и расправил плечи. Он начался сразу и без предупреждения. Он прибил всю пыль на дорожках и до блеска вымыл пуговицу. И сразу кончился, уступив место солнечным лучам.
Ах, как засверкала мокрая пуговица! Она никогда в жизни так не старалась. Она ловила и преломляла лучи всеми своими гранями.
И, конечно же, хозяйка её увидела. И обрадовалась ей как самому настоящему бриллианту.